Святитель Григорий Богослов был вторым после святого Евангелиста и Апостола Иоанна избранным мужем, которого Православная Церковь почтила высоким наименованием "Богослов". Подобное наименование не случайно, ибо между любимым учеником Господа и каппадокийским святителем существует несомненное внутреннее сродство и духовная близость. Для личности Апостола, одного из "сынов громовых" (Мк. 3:17), характерна всецелая устремленность гор!е и непосредственное по стижение Истины, которая "как бы сияет в его уме; он чувствует и сердцем постигает ее.

Чтобы получить вывод, он не нуждается в длинной цепи логических построений: он созерцает вечную Истину и, как видит, так и сообщает своим возлюбленным чадам. Он просто утверждает или отрицает и всегда говорит с абсолютной точностью, с авторитетом, исключающим всякие сомнения в истинности того, что он говорит; он как будто всегда слышит Господа, открывающего ему то, что Сам Он слышит от Отца. Отсюда богомыслие Апостола Иоанна имеет свой корень не в рассудочной работе, но в непосредственном созерцании, в чувстве, во внутреннем опыте и есть богословие сердца".

Великий Апостол, по выражению Златоустого отца, "сын грома, возлюбленный (ученик) Христов, столп церквей, сущих по вселенной, тот, кто имеет ключи от неба", запечатлел самые возвышенные черты учения воплотившегося Бога Слова в своих богодухновенных писаниях, прежде всего - в своем "Евангелии". И не случайно, что "все христианское догматическое богословие может быть извлечено из его Евангелия и некоторые догматы в нем одном и имеют свое основание".

Та же всецелая устремленность горе, то же удивительное единство ума и сердца, то же непоколебимое стояние на незыблемой основе духовного опыта (руководимого, естественно, Священным Писанием и Священным Преданием) - этого единственного источника подлинного богословствования характерны и для святителя Григория Богослова. Многие из этих черт нашли свое раскрытие в творениях святителя Григория, которого Преосвященный Филарет по праву назвал "Догматистом Слова". Причем понятие "догматист" в отношении святителя, как и в отношении

Апостола Иоанна, предполагает прежде всего жизнь в Боге Слове, то есть жизнь в Иисусе Христе. Позднее, уже в византийскую эпоху, почетное наименование "Нового Богослова" усвояется Симеону - удивительному тайнозрителю Божиего велелепия, который "восстает против всякого отвлеченного и книжного богословия, лишенного духовной основы". Если попытаться выделить, что объединяет этих "трех Богословов", то, как отмечает иеромонах Пантелеимон (Успенский), данное единство сводится к трем основным моментам.

"Во-первых, полная отрешенность от мира, от всего временного, земного, неудовлетворенность настоящим и обращенность к небу, к будущему, духовному, вечному, как бы всегдашний полет в мир горний, в мир таинственной Истины и бесконечной Любви. Недаром символом Иоанна Богослова как Евангелиста является парящий орел. Черта эта настолько характерна для всех "трех Богословов", что они еще при жизни были более небожителями, чем обитателями земли. Второю отличительною чертою наших Богословов является чистота и девственность души, цельность натуры и высокое благородство нрава. Это такие качества, которые присущи не только возлюбленному ученику и великому Богослову, но в такой же почти мере и другим Богословам. Наконец, третьею общею чертою для "трех Богословов" является несокрушимая вера, всецелая преданность Богу и горячая любовь ко Христу"